Японские народные сказки - Страница 44

Нечего делать, посадила та свою дочку на тележку для поклажи и повезла, выкрикивая громким голосом:

— А вот кому нужно невесту! А вот кому нужно невесту!

Повозка опрокинулась, упала Авабукуро на рисовое поле и стала водяной улиткой, упала злая мачеха на межу и стала земляной улиткой.

Так рассказывают.

30. Сестра — белая лебедушка

Жил в стране Сасю князь Сасю. Родились у него сын и дочка, но на беду, жена его умерла. Девочку звали Тама-но Тю, а мальчика — Канихару.

Десять лет не брал князь другой жены, терпеливо сносил свое вдовство. Однажды стал он держать совет со своими детьми:

— Послушайте, Тама-но Тю и Канихару. Хочу я взять себе жену. Ведь когда посещают меня другие князья, я, вдовый, словно бываю перед ними унижен.

— Непременно женись, отец, — сказали дети.

— Ну, если вы согласны, отлучусь я на три дня. Поеду искать невесту. — И с этими словами князь покинул свой дом.

Три дня искал он невесту. Кажется, много их на свете, но ни одна ему не приглянулась.

Вот приехал он в местность Ямадамути-нуяси и видит: красивая женщина ткет полотно.

Попросил он дозволения войти в дом. Женщина встретила его ласково:

— Откуда вы изволили пожаловать? Не угодно ли табачку?

— Я — князь Сасю страны Сасю. Овдовел я и вот ищу себе жену. Не пойдешь ли ты за меня замуж?

— Что же, охотно пойду. Муж мой был князь Ямадамути, но умер он, а сына у меня нет, только дочка. Княжеский дворец со всеми владениями перешел в чужие руки. Вот и приходится мне ткать полотно, чтобы прокормиться. Если возьмешь меня вместе с дочерью, чего же мне желать лучшего?!

Князь вернулся домой вместе с этой женщиной и ее дочерью.

— Тама-но Тю, я привел тебе новую мать. Выйди и приветствуй ее, — приказал князь.

Тама-но Тю вышла на голос отца.

— Погляжу на волосы — это словно бы волосы моей родной матери. Погляжу на платье — это словно бы платье моей матушки. Будьте же мне вместо матери, — сказала девочка.

Новая жена хорошо заботилась о детях князя. Но вот просватали Тама-но Тю за князя страны Сага. Настало время отвезти невесту в дом к жениху.

Позвала мачеха девушку и приказала ей:

— Пойди на гору Криптомерий и набери там пеньки. Надо сплести циновку для котла.

Принесла Тама-но Тю пеньки, и сплели из нее циновку.

Нагрела мачеха воду в котле, да так, что получился крутой кипяток. Сверху положила циновку.

— Ну, Тама-но Тю, полезай в котел, искупайся.

— Нет, нет, матушка. В котле крутой кипяток, я обварюсь до смерти.

— Как?! Ты идешь замуж за такого знатного князя и не хочешь искупаться в горячей воде?! Ах ты неряха!

Схватила мачеха девушку и бросила в котел. Тама-но Тю обварилась и умерла. Увидел это Канихару и заплакал в голос.

Мачеха повинилась перед князем:

— Негодную ты выбрал себе жену. Собралась я приготовить мисо и нагрела в котле воду. А дочь твоя захотела искупаться, прыгнула, не спросясь, в крутой кипяток и обварилась до смерти. Мой недосмотр, моя вина!

— Страшное несчастье! — опечалился отец. — Ведь она — сговоренная невеста. Какой ответ пошлем мы завтра ее жениху, князю страны Сага?

— Пусть это тебя не тревожит! Есть у меня дочь Кана, нарядим ее, как невесту, и отправим жениху. Никто не заметит подмены, — стала успокаивать мачеха своего мужа. Но у того заныло сердце, и он слег.

На следующий день прибыл от князя Сага свадебный поезд. Отец так расхворался, что поехать не мог. Отправились втроем — мачеха с дочкой Кана и мальчиком Канихару.

Радостно встретили невесту в доме жениха. После свадебного пира собралась мачеха в обратный путь и говорит молодому князю:

— Этот мальчик Канихару — слуга Тама-но Тю. Посылайте его каждый день собирать хворост, а вечером пусть он разминает вам поясницы, спины трет.

Вернулась домой мачеха и рассказывает:

— Я назвала мою Кана именем Тю и отдала ее в жены князю Сага. Никто ничего не заподозрил.

— А как же Канихару? — спросил отец.

— Молодая жена с непривычки стала тосковать в чужом доме, и я оставила там Канихару погостить с неделю, — ответила мачеха.

На другое же утро Кана, носившая теперь имя Тю, приказала:

— Эй, Канихару, живо перекуси, да и ступай в горы собирать хворост.

Канихару не знал, куда идти и как собирать хворост. Но делать нечего, пошел на гору Криптомерий, где была похоронена его сестра. Начал он звать:

— Эй, погребенная на горе Криптомерий! Отзовись!

И вдруг из могилы сестры вылетела белая лебедь.

Стала птица ломать клювом и сбрасывать на землю сухие ветки, потом собрала их в большую вязанку и говорит:

— Я — твоя старшая сестра. Как тебе живется на свете?

— Заставляют меня собирать хворост, топить очаг, поясницы разминать. Тяжело мне приходится.

— Ах ты бедняжка! Неужели у тебя только эта одна одежонка?

— Да, только эта одна и есть.

— А ты поищи возле окна в ткацкой комнате. Там лежат кучей обрывки нитей и обрезки полотна. Собери и принеси мне. Я изготовлю для тебя хорошую одежду, — молвила лебедь.

Расстался Канихару со своей сестрой, белой лебедушкой, и пошел назад в дом молодого князя. Рано поутру поспешил он к ткацкой комнате и видит: возле окна куча лоскутков и спутанных нитей. Все собрал он и побежал к горе Криптомерий.

— Эй, погребенная на горе Криптомерий! Отзовись, появись! — закричал он.

Прилетела белая лебедушка и спросила:

— Нашел ли ты нитки и обрезки?

— Вот, собрал целую кучу.

— А ты сегодня вот как сделай. Принесешь вязанку хвороста и пожалуйся, что у тебя голову, дескать, ломит. Да смотри, ничего не ешь на ужин. На завтрак пей только чашку рисового отвара и на обед тоже. Если дадут тебе риса, отведай немного, словно нехотя. Три дня лежи в постели, а на четвертый день утром скажи, что тебе наконец полегчало. Тогда поешь досыта и приходи сюда в горы, — наказала ему лебедь и опять наломала вязанку хвороста.