Японские народные сказки - Страница 140

140

Всю ночь он глаз не сомкнул, а наутро побрел к пруду с мыслью. «Нет, не простой это сон!» Будто какая-то сила влекла его туда.

Смотрит он: плывет уточка. Только завидела Дзюбэя, как замерла на месте и стала пристально глядеть на него, словно бы с гневным укором, а потом вдруг начала яростно терзать себя клювом и на глазах Дзюбэя рассталась с жизнью.

Глядя на воду, окрашенную кровью уточки, Дзюбэй-сан лишился чувств. С тех пор он никогда больше не брал в руки ружье.

170. Бог бедности

В старину жили в какой-то деревне молодые муж с женой. Жена была беспечна и нерадива. Попили чаю — опивки выльет перед очагом, поели рису — бросит объедки. Ничего мудреного, что пожаловал в этот дом бог бедности и поселился в нем.

Стали муж с женой жить все беднее и беднее и понемногу впали в полную нищету.

Новый год наступает, но не толкут они рис для праздничных моги. Ничего-то у них в доме нет. Ума не приложат, как помочь горю.

Но вот пришел канун Нового года. Нечем даже очаг растопить. Бедняк и говорит:

— Одно остается: выломаю из пола доски и спалю в очаге.

Выломал он доски из пола и разжег огонь. Но тут в глубине дома послышался шорох. Шевелится там кто-то. Удивились муж с женой: кто б это мог быть? Видят — спрятался в углу старик в грязных лохмотьях. Бедняк было замахнулся на старика горящей доской, а тот жалобно просит:

— Дозвольте мне погреться у очага.

Сжалился бедняк и позволил старику погреться. В благодарность старик поведал:

— Я ведь бог бедности. Живу в твоем доме вольготно уже восемь лет. Вот и уплыл твой достаток. А все отчего? Хозяйка твоя нерадива, опивки и объедки бросает перед самым очагом. Это мне по нутру, вот я у вас и поселился. Хочешь, чтобы богатство пришло в твой дом, прогони жену.

Послушался бедняк и отослал жену обратно, в ее родной дом.

Начал бог бедности наставлять бедняка:

— Ступай в город, купи сакэ.

— Да у меня и бутылки-то нет.

— Пойди в посудную лавку, купи.

Купил бедняк, как ему было велено, бутылку, наполнил ее вином. Деньги-то на покупку дал старик. Выпили они вдвоем вина.

— Нынче канун Нового года, — говорит старик. — Подожди у своих ворот и услышишь крики: «Ниц! Падите ниц!» Понесут мимо твоего дома паланкин с князем. И тут ты не плошай. Возьми длинный шест, нацелься в самую середку паланкина и ударь князя, да посильней!

— Какой страх! — испугался бедняк. — Пропала тогда моя голова. Ударить князя! Мыслимо ли!

— Это для тебя единственный случай разбогатеть, — молвил бог бедности. — Не оплошай же!

Подумал бедняк, что негоже ослушаться бога, взял длинный шест и начал поджидать у ворот.

И вправду, идет торжественное шествие. Засверкало вдали множество фонарей, несут княжеский паланкин. Как поравнялся паланкин с домом бедняка, нацелился бедняк, ударил — да промахнулся! Не попал в середку паланкина, а ударил передового воина. Упал воин замертво, а паланкин проплыл мимо. Поглядел бедняк на убитого — видит груду медяков.

Досада его взяла. Появился тут бог бедности и спрашивает его:

— Почему же ты не ударил самого князя? Ну да ничего, не печалься. В первый вечер Нового года князя понесут назад в паланкине. Бей на этот раз в самую цель, да смотри не промахнись!

Стал бедняк снова поджидать у ворот. Вот засверкали огни фонарей, послышались крики. Несут, несут княжеский паланкин! Нацелился бедняк получше и нанес удар шестом в самую середку паланкина.

И тут словно рухнуло что-то с грохотом. Посыпались из паланкина золотые монеты.

Подобрал их бедняк с земли и стал богачом.

171. Если б не крикнул фазан

В старину это было. На реке никак не удавалось починить плотину. Только починят, как поднимется большая вода и снесет ее. Собрались поселяне и начали совещаться. Один и скажи:

— Надо бы принести человека в жертву, чтобы плотина стояла крепко.

— Кого же?

— У кого платье с продольными полосками залатано лоскутом с поперечными, того и закопайте в землю.

Тут кто-то приметил:

— Да ведь на тебе самом в точности такое платье.

И верно! На том, кто посоветовал принести человека в жертву, платье с продольными полосками залатано лоскутом с поперечными полосками. Его самого и принесли в жертву. С тех пор плотина больше не рушилась.

Осталась после него дочь-сирота, и отдали ее замуж в дальнее селение. Молчит она и молчит, слова не вымолвит, только разве отзовется: «Да, да!»

Муж разгневался:

— Ты все равно что немая. Ступай себе назад в свою деревню, — и пошел ее проводить.

Когда проходили через луг, в траве громко закричал фазан. Вдруг, откуда ни возьмись, — охотник. Вскинул ружье и подстрелил фазана. Увидев это, молодая жена сложила стихи:

В мире неверном
Остерегайся сказать
Лишнее слово.
Если б не крикнул фазан,
Он бы остался в живых.

— А-а, ведь и правда! Отец твой сболтнул лишнее, вот и принесли его в жертву. Ты боишься сказать пустое и потому не говоришь ни слова. Теперь я тебя понял, ты достойна похвалы, — сказал муж и снова повел ее к себе в дом.

Нельзя болтать понапрасну. Не ровен час, наживешь беду.

172. Волосок из волчьей брови

В старину один человек дошел до крайней бедности. Не было у него за душой ничего. «Чем дальше так жить, пусть лучше меня волки сожрут», — подумал он и отправился в горы. Настала ночь, появился матерый волк, увидел человека, но не тронул его.

— Почему ты не съел меня? — спросил бедняк.

140