Японские народные сказки - Страница 117

117

— Поздравляю, желаю счастья. Хочу тебя порадовать. В Новом году решил я жить, следуя твоему мудрому примеру. И первым делом подумал: зачем тратиться на дорогие подарки? Зачем сорить деньгами? Принес я тебе эту длинную соломинку. Сделай себе из нее трубку.

На другое утро бережливый явился к своему приятелю отдать долг благодарности. После обычных приветствий достал он из своей пазухи все ту же соломинку. Только теперь она стала наполовину короче.

— Вот тебе к Новому году драгоценное снадобье. Всякий знает: солома — первое средство от ломоты в ногах.

Подал соломинку бережливый и ушел, а приятель его так и остался сидеть с открытым ртом.

134. Голуби услышат

Однажды увидел крестьянин знакомого старика. Возится тот на другом берегу реки, сажает что-то. Крикнул ему крестьянин через реку:

— Дедушка, что сажаешь?

Помялся старик и говорит:

— Иди сюда, я тебе скажу.

Удивился крестьянин: что за тайна? Любопытно ему стало. Перебрался он через реку вброд, подошел к старику. Тут старик и шепнул ему на ухо:

— Я в этом году сажаю на своем огороде горох.

— Только и всего? Почему же ты мне сразу не крикнул, когда я на том берегу был?

— Что ты, что ты! Разве можно? Голуби услышат, горох склюют!

135. Два лентяя

Стоял знойный летний день. Лентяй из восточной деревни с самого раннего утра брел в западную деревню. К поясу ему привязали узелок с едой, чтобы он не проголодался в дороге.

Лентяй из западной деревни с самого раннего утра тащился в восточную деревню. На голову ему надели соломенную шляпу и, чтобы не свалилась, подвязали шнурком под подбородком. Когда оба они добрели кое-как до середины пути между восточной деревней и западной, солнце уже стояло высоко в небе и пекло немилосердно.

Тут лентяя из восточной деревни вдруг пробрал голод, да такой, что у него даже в глазах потемнело. Но ведь для того чтобы поесть, надо развязать узелок, вынуть лепешку да еще в рот ее положить! Поневоле призадумаешься! Хлопотливое это дело, такое хлопотливое, что уж лучше остаться голодным.

Вдруг видит он: бредет навстречу ему по дороге человек в соломенной шляпе. Тащится, еле-еле ноги переставляет, а рот у него широко разинут.

«Эге, да он, бедный, видно, тоже проголодался, — подумал лентяй из восточной деревни. — Вон как широко рот разинул!»

Окликнул он прохожего:

— Эй, приятель! Если ты голоден, я, так и быть, дам тебе половину моей лепешки. Только, будь добр, потрудись, отвяжи этот узелок от моего пояса, достань оттуда лепешку, разломи пополам и положи одну половинку мне в рот.

А лентяй из западной деревни ему отвечает:

— Хм, лучше сделаем вот что: затяни мне, пожалуйста, потуже шнурок под подбородком! А то с меня шляпа все время сваливается и приходится мне брести с разинутым ртом!

136. Флейтист Канэкити

Давно-давно жил в селении Моити, что стоит на берегу реки Хэи, юноша по имени Канэкити. Ни один бродячий музыкант не мог с ним сравниться — так замечательно играл он на флейте и бамбуковой дудке, на барабане и сямисэне, так чудесно пел песни и исполнял пляски. Но особенно славился он как флейтист. Во всех окрестных селениях говорили, что без Канэкити и праздник не в праздник.

За какую работу ни возьмется, всякая спорится у него в руках. Надо ли столярничать, штукатурить, плести циновки и корзины, тесать камни, Канэкити легко превзойдет любого мастера.

Вот послушайте!

Однажды на деревню наложили повинность: рубить дрова в горах. Местная управа приказала отрядить по одному человеку от каждого дома. Канэкити тоже спозаранок отправился в горы, заткнув за пояс флейту и бамбуковую дудку.

На горе собралось десятка три парней да с десяток девушек. Обрадовались они, увидев Канэкити.

— Мы, — говорят, — сделаем твою долю работы, а ты нам на флейте поиграй, когда придет время отдохнуть.

— А велика ли моя доля? — спросил Канэкити.

— Надо нарубить поленья, каждое длиной в три сяку, и сложить в поленницу такой-то высоты и ширины.

Вот парни дрова рубят, девушки в поленницы складывают. У Канэкити топор в руках так и летает.

В полдень настало время обеда. Канэкити всем на удивление сложил целый ряд поленниц вдвое выше положенного. Словом, поработал за восьмерых.

Из местной управы привезли большущий ящик с вареным рисом и три бочонка неочищенного сакэ. Тут люди на еду навалились, все съели и выпили, а потом хором начали просить:

— Канэкити, поиграй нам на дудочке!

Сел Канэкити на пень и заиграл на своей бамбуковой дудочке. После сытного обеда и щедрой выпивки в сон клонит. Все уснули до единого. Очнулся от дремоты один парень, поглядел и громко ахнул: «Ва-а!» И было от чего, скажу вам.

Кругом собралось зверья видимо-невидимо. Кого только не было: малые и большие змеи, мыши, белки, зайцы, лисицы, обезьяны, волки, медведи. Не шелохнутся, слушают дудочку как зачарованные.

Увидели люди, что они в кольце зверей, обомлели от страха. Змей тут больше, чем дров в поленницах. Медведей и то не один десяток. А Канэкити знай себе играет на дудочке. Позабылся, и нипочем ему, что вокруг творится.

Но вот засверкали звезды, и лишь тогда звери стали потихоньку разбредаться. Вот диво: не дерутся между собой, не нападают друг на друга! Ушли, будто растаяли. Еле опомнились люди, слова выговорить не могут. Взвалили они вязанки дров себе на спины и понесли к сельской управе.

А там ужик готов. Но не оправились еще парни и девушки от испуга, кусок в горло не идет. Вышел к ним староста Гэнрокуро, стал расспрашивать, что приключилось. А выслушав, призадумался и позвал Канэкити:

117